Silver Mew

В литсообществе Мирнаизнанку mirnaiznanku  тут случился конкурс миниатюрок с заданными элементами-"фантиками".
У меня вышло вот что:


( Исполнить обещанное )

Рыцарь очнулся от того, что ему на лицо лилась холодная вода.
– Счастье-то какое, сударь! – причитал над ним оруженосец, – вы живы! Я-то испугался, что совсем вас до смерти убил дракон проклятый!
Он сел, голова гудела колоколом.
– Принцесса, – произнёс он хрипло, закашлялся, с трудом перевёл дыхание, – принцесса. Я должен её спасти.

Оруженосец выпрямился с гордостью и замахал руками, как ветряная мельница.
– Да здесь она, принцесса-то! Целёхонька! Я её вытащил, пока вы без памяти лежали! Я всё сделал!!

Рыцарь посмотрел налево, куда махал оруженосец. Прямо на земле сидела девушка в нарядном и пышном, но изорванном и вымазанном грязью и слизью платье. Сидела, обхватив себя руками за плечи, вздрагивая.
На крики она даже не повернула головы – неподвижно смотрела перед собой, в одну точку.
– Я всё сделал, как вы всегда! – торопливо и радостно рассказывал оруженосец. – Вошёл вовнутрь, осмотрел пещеру, есть ли в ней детёныши. Их не было, только яйца.
– Ты все их сжёг? – спросил рыцарь.
Вопрос, по чести говоря, был лишним: из отверстия, ведущего в драконью пещеру, валил дым, и даже слышно было гудение пламени.

– Конечно, я без вас трусил, – честно признался оруженосец. – Вы же никогда не берёте меня в пещеру сразу после того, как сражаться закончите. Но мне повезло, в этой пещере жил только один дракон.
– Повезло, – согласился рыцарь.
– А потом я нашёл её, принцессу, привязанную к стене! Решил сначала, что уморили её: глаза закрыты, и даже почти не дышит. Но отвязал, вынес на свет, тут-то она и пришла в себя!
– Лоренцо, – сказал рыцарь. – Я хочу спросить у тебя одну вещь. Это очень важно.

Голос его был спокоен и серьёзен – и оруженосец, встревожившись, прервал на полуслове радостные излияния.
– Рядом с принцессой, – продолжил рыцарь, – на полу пещеры, было яйцо.
– Откуда вы..? – начал было оруженосец, но рыцарь прервал его взмахом руки.
– Верхушка этого яйца, – рыцарь поднёс руку к лицу оруженосца и сжал её в кулак, – была закрыта? Или, – он медленно разжал пальцы, – открыта, как цветок?

Оруженосец покачал головой, не отрывая завороженного взгляда от руки перед своим лицом:
– Я не помню, сударь.
– Вспомни, Лоренцо, – рыцарь вставал на ноги, удобнее перехватывая меч, почерневший от крови дракона, не отрывая взгляда от съёжившейся в комочек принцессы. – Ты обязательно должен вспомнить. Яйцо было открыто или закрыто?

  

– Папа, ну можно, я сам?
– Нет.
– Хотя бы один раз! Нужно же мне с чего-то начинать?
– Нет.
– У меня получится, вот увидишь...
– Этого я и боюсь.( Read more... )

Сэр Генри Баскервилль, ошеломлённый, поднялся на ноги.
– Холмс, вы убили её? Вы убили эту тварь?

– Убил, – подтвердил мой друг. – Но, боюсь, проклятие вашего рода не оставит вас. Уезжайте, сэр. Уезжайте как можно дальше отсюда, лучше всего, в Америку. Возможно, за океаном эти исчадия ада не смогут до вас добраться.

– Что это? – лепетал сэр Генри, – что же это за собака? Что у неё с цветом, это какая-то специальная краска?
На земле остывал труп собаки, напоминающей огромную гончую удивительного окраса.
Она была снежно-белой, с карминно-алыми ушами.

 

– Ну что я могу поделать, – сказал Пегас, – не нравится она мне. Не привлекает.
Белая кобыла возмущённо фыркнула.
– Это самая красивая лошадь, которую я смог найти, – возразил Беллерофонт. – Само совершенство!

Пегас критически осмотрел предлагаемое ему совершенство и, покачав головой, отвернулся:
– У неё нет крыльев.
– Уж извини, – ядовито заметил Беллерофонт. – крылатая лошадь на данный момент в мире ровно одна, и я как раз с ней разговариваю. С такими требованиями ты себе пары никогда не найдёшь.
– Хорошо, – решился Пегас, – пусть это будет не лошадь. Но с крыльями. Я настаиваю.

***
– Ээээ… что это? – после долгого молчания спросил Беллерофонт.
Драконица пожала плечами и ничего не ответила, с любопытством разглядывая диковинного птенца.
– Крылья мои, – заметил Пегас, указывая на крохотные влажные отростки, покрытые белыми пёрышками, – а хвост драконий.
– А откуда у него клю… – начал было Беллерофонт, но в этот момент птенец открыл глаза и, моргая, уставился на человека.
И человек обратился в камень.

– В бабушку пошёл, – обрадовался Пегас.
Новорождённый открыл рот, и выдохнул струю дымного пламени, испортив мраморную фигуру перед собой жирным пятном копоти.
– И в маму, – умилилась драконица, – надо же, удачный какой ребёнок получился.

И нежно обняла одним крылом коня, а вторым – новорождённого василиска.

 

– Ну что ж, неплохо, – снисходительно признала Русалочка, глядя в зеркало. – Дорого-ой! Тебе нравится, как я выгляжу? Нравится, да?
– Очень нравится! – сказал Принц.
( Read more... )

– Это что? – спросил Кащей, тыча пальцем в свиток.
– Сценарий, – ответила Баба-Яга невозмутимо.

Кащей сглотнул и нервно моргнул правым глазом.
– На дубу, – сказал он, – висит сундук. Хрустальный. ( Read more... )

Элиза, Элиза!
Мы потеряли счёт дням. Углы твоей хижины заросли мхом, а окна – паутиной. Уже не семь, а семью семь рубашек из дикой крапивы развешаны по стенам – а ты всё не останавливаешься. Десятки раз мы послушно натягивали на птичьи тела эту колючую одежду, но ничего не менялось, а ты – ты лишь качаешь головой, сжимаешь крепче губы и идёшь на поиски новых зарослей жгучей травы. Ты непоколебимо уверена в том, что рано или поздно найдёшь ту самую, волшебную, единственную, рубашки из которой окажут магическое действие.
( Read more... )

Труднее всего оказалось выдержать её взгляд.

… А ведь ведун предупреждал его. Говорил: не сетуй на судьбу, не проси о несбыточном, смирись, иначе будет хуже!

Но разве он так многого хотел? Разве жена его, лишённая возможности выносить и родить, могла без слёз и упрёков принять свою горькую долю?

Четыре долгих месяца, лёжа по ночам без сна, он чувствовал, как в смертном ужасе сжимается сердце, и понимал: ведун был прав. Понимал: надо смириться с неизбежным, надо идти к ведуну на поклон, просить помощи, пока не стало слишком поздно.

Кошка сбежала со двора. Пёс, прежде бойкий и игривый, дни и ночи носу не высовывал из-под крыльца, забившись в дальний, тёмный угол. У коровы пропало молоко. Даже мыши и тараканы ушли из подпола к соседям. А он всё медлил, всё тянул, ожидая неизвестно чего, вздрагивая от любого шороха, и старался не поворачиваться спиной к тому страшному, что поселилось в доме.
К нежити, которую сам ненароком призвал из небытия неразумными молитвами.
( Read more... )

Двери тронного зала Кащеева дворца распахнулись (судя по жалобно крякнувшим створкам, от пинка), и вошёл Иван-Царевич, с золотым яйцом, зажатым на манер факела, в поднятой вверх правой руке.

– Ага! – сказал он, увидев Кащея, замершего в шоке. – Вот ты где!
– Ты, Вань, поаккуратнее, – нервно попросил Бессмертный. – Не ровён час, уронишь!
– Может, и уроню! – пригрозил Иван. – Ответствуй мне, ирод: ты Василису Прекрасную три года назад в лягушку превратил?
– Я, – не стал отпираться Кащей. – Так ведь она за меня замуж никак не шла, ну я и того… дал ей время поразмыслить в тишине и покое.
– Того! – передразнил его Иван. – Вот уж точно, что того! На всю голову того!!!
– А что не так-то? – осторожно поинтересовался Кащей.
– Женишься теперь на ней, – сообщил ему царевич. – Готовь свадьбу.
– Э? – не понял его собеседник. – Свадьбу? А она что – согласна??

– Да уж, согласна! – сказала Василиса, появляясь на пороге.
– Мама, – проговорил Кащей, впадая в ступор.
– Вот уж точно, – горько заметила Василиса, – Только за твою маму я теперь и сойду.
– Это как так, – залепетал Кащей, пытаясь забиться в угол, за трон.

– Это вот так вот! – повысил голос Иван. – Ты, идиот, подумал бы головой своей тупой, бессмертной, сколько лягушки-то живут! И за сколько биологических лет ей твои чёртовы три года считаются!
– Короче, – завершил царевич, – женись теперь на своей красавице сам, а я пойду отсюда. Ясно?
И многозначительно постучал указательным пальцем по золотому яйцу.